сайт, посвященный творчеству писателя
|
армянские нарды ссылка lieder.ru |
В день лицеиста проводился конкурс стихов, посвященных А.С Пушкину
В Биробиджане прошла II Межрегиональная конференция «Библиотеки регионов дальнего Востока»
В Москве открывается экспозиция старинных пишущих машинок
Книги → Черный обелиск → XIII
Разъездной агент Оскар Фукс, по прозванию Оскар-плакса, сидит у нас в конторе.
– Ну как дела? – осведомляюсь я. – Что слышно насчет гриппа в деревнях?
– Ничего особенного. Крестьяне – народ сытый. Не то что в городе. У меня сейчас два случая на мази – Хольман и Клотц вот-вот заключат договоры. Надгробие, красный гранит, отполированный с одной стороны, два цоколя с рельефами, метр пятьдесят высотой, цена – два миллиона двести тысяч марок, и маленький, один метр десять, за миллион триста тысяч. Цены хорошие. Если вы возьмете на сто тысяч дешевле, вы их получите. Мне за комиссию двадцать процентов.
– Пятнадцать, – отвечаю я автоматически.
– Двадцать, – настаивает Оскар-плакса. – Пятнадцать я получаю у Хольмана и Клотца. Ради чего же тогда измена?
Он врет. Фирма «Хольман и Клотц», где он служит агентом, дает ему десять процентов и оплачивает накладные расходы. За накладные он получит все равно; значит, у нас он хочет заработать сверх того еще десять процентов.
– Наличными?
– Ну уж это вы сами решайте. Клиенты – люди с положением.
– Господин Фукс, – говорю я, – почему вы совсем не перейдете к нам? Мы платим больше, чем Хольман и Клотц, и у нас найдется работа, достойная первоклассного разъездного агента.
Фукс подмигивает мне:
– А так занятнее. Я – человек чувства. Когда я сержусь на старика Хольмана, я подсовываю какой-нибудь договор вам, в виде мести. А если бы я работал только на вас, я бы обманывал вас.
– Это, конечно, правильно, – говорю я.
– Вот именно. Тогда я начал бы предавать вас Хольману и Клотцу. Ездить, чтобы предлагать надгробия, очень скучно; нужно хоть какое-то развлечение.
– Скучно? Вам? При том, что вы каждый раз даете артистический спектакль?
Фукс улыбается, как Гастон Мюнх со сцены городского театра после исполнения роли Карла Гейнца в пьесе «Старый Гейдельберг».
– Стараюсь, как могу, – заявляет Фукс с ликующей скромностью.
– Вы очень усовершенствовали свою работу. И без вспомогательных средств. Чисто интуитивно. Да?
Оскар, который раньше, перед тем как войти в дом усопшего, натирал себе глаза сырым луком, утверждает, что теперь сам может вызвать на своих глазах слезы, как великие актеры. Это, конечно, гигантский шаг вперед. Ему уже не надо входить в дом, плача, как было раньше, когда он применял луковую технику, причем случалось и так, что, если переговоры затягивались, слезы у него иссякали, ведь нельзя же было пользоваться луком при людях; теперь, напротив, он может входить с сухими глазами и, как заведут разговор о покойном, начать лить настоящие слезы, что, разумеется, производит совсем другое впечатление. Разница такая же, как между настоящим и поддельным жемчугом. Его скорбь столь убедительна, уверяет Оскар, что близкие нередко его же утешают и успокаивают.
Из своей комнаты выходит Георг Кроль. Под носом у него дымит гавана, он
– воплощенное довольство и мир. Он сразу устремляется к цели.
– Господин Фукс, – спрашивает Георг. – Это правда, что вы теперь умеете плакать по желанию, или это только гнусная пропаганда наших конкурентов?
Вместо ответа Оскар смотрит на него неподвижным взглядом.
– Так как же? – продолжает Георг. – Что с вами? Вам нехорошо?
– Минутку! Я должен сначала прийти в соответствующее настроение.
Оскар опускает веки. Когда он снова поднимает их, его взор уже кажется влажным. Фукс опять смотрит на Георга, не мигая, и через несколько мгновений на его голубых глазах действительно выступают крупные слезы. Еще миг, и они уже катятся по щекам Оскар вытаскивает носовой платок и осторожно вытирает их.
– Каково? А? – спрашивает он и смотрит на свои часы. – Точно две минуты. Порой, когда в доме лежит труп, я добиваюсь этого за одну минуту.
– Замечательно.
Георг наливает ему рюмку коньяка, предназначенного для клиентов.
– Вам бы актером быть, господин Фукс.
– Я тоже об этом думал; но слишком мало ролей, в которых требуются мужские слезы. Ну, конечно, Отелло, а вообще…
– Как вы этого добиваетесь? Какой-нибудь трюк?
| ← предущий раздел | следующая → |