сайт, посвященный творчеству писателя
В день лицеиста проводился конкурс стихов, посвященных А.С Пушкину
В Биробиджане прошла II Межрегиональная конференция «Библиотеки регионов дальнего Востока»
В Москве открывается экспозиция старинных пишущих машинок
Книги → Время жить и время умирать → 15
Он перелез через кровать.
Элизабет повернула выключатель и набросила халат. Свет пробудил в ней стыдливость.
— Не смотри на меня, — сказала она. — Не знаю, почему я это сделала. Я ведь не такая.
— Нет, именно такая. И ты права. Тебе здесь не место. Поэтому не стесняйся, если иной раз захочется что-нибудь разбить.
— Хотела бы я знать, где мое настоящее место!
Гребер рассмеялся. — Я тоже не знаю. Может быть, в цирке или в каком-нибудь старинном барском доме, а может быть, среди гнутой стильной мебели или в шатре. Но не в этой белой девичьей комнатке. А я-то в первый вечер вообразил, что ты беспомощна и беззащитна.
— Я такая и есть.
— Мы все такие. И все же обходимся без помощи и без защиты.
Он взял газету, положил ее на пол и другой газетой собрал на нее осколки. При этом он прочел заголовки. Дальнейшее сокращение линии фронта. Тяжелые бои под Орлом. Он соединил края газеты, на которой лежали осколки, и выбросил все в корзину для бумаг. Теплый свет, озарявший комнату, стал как будто вдвое теплей. С улицы доносилось постукивание и скрежет — это убирали развалины. На столе стояли остатки принесенного от Биндинга угощения. «Оказывается, можно размышлять о многом одновременно», — подумал Гребер.
— Я поскорее уберу со стола, — сказала Элизабет, — почему-то мне теперь и смотреть на все это противно.
— А куда?
— В кухню. Успеем до завтрашнего вечера спрятать то, что останется.
— Ну, завтра к вечеру не много останется. А что, если фрау Лизер вернется раньше?
— Вернется так вернется.
Гребер изумленно посмотрел на Элизабет.
— Я сама удивляюсь тому, что я каждый день другая, — ответила она.
— Не каждый день — каждый час.
— А ты?
— Я тоже.
— Это хорошо?
— Да. А если и нехорошо, то ничего, не беда.
— Ничего — это тоже что-то, верно?..
— Пожалуй.
Элизабет выключила свет.
— Можем теперь опять открыть могилу, — сказала она.
Гребер снова распахнул окна. И тотчас же в комнату залетел ветер. Занавески заколыхались.
— Вот и луна, — сказала Элизабет.
Багровый лунный диск выплывал над разрушенной крышей напротив. Луна казалась чудовищем с огненным загривком, она вгрызалась в улицу. Гребер взял два стакана и до половины налил их коньяком. Один он протянул Элизабет.
— А теперь выпьем вот этого, — сказал он. — Вино не для темноты.
Луна поднялась выше, она стала золотой и более торжественной. Некоторое время они лежали молча. Элизабет повернула голову.
— Что же мы, в конце концов, счастливы или несчастны? — спросила она.
Гребер задумался. — И то, и другое. Так, верно, и должно быть. Просто счастливы нынче только коровы. А может быть, даже и они нет. Может быть, уже только камни.
Элизабет взглянула на Гребера. — Но и это не имеет значения. Как по-твоему?
— Не имеет.
— А хоть что-нибудь имеет значение?
— Да, имеет. — Гребер всматривался в холодный золотистый свет, медленно заливавший комнату. — То, что мы уже не мертвецы, — сказал он. — И то, что мы еще не мертвецы.
| ← предыдущая | следующий раздел → |